Любовь и совместимость.Культура выбора.

Нынешний выбор спутника жизни чаще всего строится на чувствах, влечениях. Но наши чувства и находят себе оазисы счастья, и принимают миражи за оазисы. Чем громче звучат фанфары чувств, тем больше они заглушают слабые флейты интуиции.

Потому-то выбирать спутника жизни и должен бы союз чувств и разума. У них противоположны сильные и слабые стороны, и их союз усиливает их силу и ослабляет слабости. Горячие влечения чувств уравновешивают холодное бесстрастие разума, а трезвость разума умеряет пылкую слепоту чувств.

Еще больше, наверно, дает триединый союз чувств, разума и интуиции, то есть сверхсознание, надстройка над согласной работой сознания и подсознания, чувств и воли. Синергия со-энергия этого тройного союза необыкновенно углубляет проницание в другого человека, и она может почти полностью спасать от ошибок выбора. К сожалению, на такой союз способны сегодня лишь очень немногие, а большинство может рассчитывать в лучшем случае только на единство чувств и разума...

Супружество становится сегодня в корне не таким, каким оно было еще полвека назад. Рождается совершенно новый исторический вид брака супружество-содружество, многосторонний союз душ, тел, разумов, интересов, идеалов, принципов поведения. Но и сегодня мы выбираем супруга, как и в доличностные времена, повинуясь лишь одному голосу влечения. Подходят ли друг к другу наши главные свойства, уживутся ли они друг с другом, сумеют ли сомкнуть в "мы" два разных "я" эту главную загадку выбора супруга мы чаще всего не решаем.

Вместо многостороннего подхода к многосторонней личности мы пользуемся подходом частичным, односторонним. Он вопиюще не совпадает с нынешним типом человека, переусложненного и переупрощенного, вопиюще не подходит самому характеру нынешнего брака.

Именно поэтому эмоциональный выбор часто соединяет между собой несовместимых или мало совместимых людей. Основа многих разводов ( и еще чаще несчастных браков) закладывается в сам момент брака из-за докультуры в выборе спутника.

Теперешние перемены в человеке и в супружестве впервые, пожалуй, стали широко заметными в 60-е годы. С этого времени начала все чаще обнаруживать себя несовместимость у жены и мужа, все быстрее стали расти разводы и несчастные браки. За четверть века число ежегодных разводов подскочило у нас втрое с 270 тысяч в начале шестидесятых годов до 930-950 тысяч в восьмидесятых .

 А если сравнить нынешнее положение с 1950 годом, будет еще виднее, как резко обострились кризисы семьи. Ежегодных браков стало сегодня в 1,4 раза больше (2 млн. тогда и 2,8 млн. сейчас), а разводов стало больше в 14 раз (67 тыс. и 940 тыс.). То есть разводы росли вдесятеро быстрее браков, на порядок выше!

Как выяснили социологи, в 70-е годы от двенадцатой части до трети всех разводящихся в наших больших городах прожили друг с другом меньше года несколько месяцев, несколько недель. Очевидно, это были люди, которые сразу после свадьбы увидели свою несовместимость, а до свадьбы и не думали о ней. Очень многие, к сожалению, не умеют различать, совмещаются они друг с другом или не совмещаются; к тому же у нас нет психологической службы, которая помогала бы здесь людям, и все это ведет к гибели множество браков.

Потому и нужны тут два очень важных рычага помощи. Первый всеобщее психологическое образование, которое должно бы стать одним из главных устоев школы и вуза. Воспитательная революция сделает, наверно, гуманитарные знания (психологию, социологию, этику, эстетику) основными школьными предметами. Эти знания гораздо больше дают личности человека и всей его жизни, чем точные науки. Точные науки готовят специалиста, работника, гуманитарные человека, и в этом их уникальность, их первенство и главенство.

Впрочем, они готовят и специалиста. Сейчас начинается громадный революционный переворот психологизация производства, управления, общественных отношений. Самые разные области жизни будут перестраиваться по законам человеческой психологии, и работник XXI века не сможет сделать и шага без психологических знаний .

 Важные прогнозы такой всеобщей психологизации даны в книге известного психолога Б. Г. Ананьева "Человек как предмет познания", М., 1969.

Подготовка людей к их семейным и личным ролям станет, наверно, уже в 90-е годы одним из столпов воспитания. Надо только, чтобы нас учили не мертвым теоретическим знаниям, а живым, жизненно важным, и чтобы эти знания врастали в душу, делались интуицией...

Второй путь, который поможет людям в культуре выбора, это служба совместимости, семейные и психологические консультации. Женихи и невесты те, которые захотят этого, смогут узнать, что в них уживается между собой, а что нет, как велик риск несовместимости, и если можно снизить его, то как.

Служба совместимости станет играть роль нашего психологического помощника: она будет добавлять к эмоциональным основам выбора супруга другие основы духовные, моральные, умственные. Она вместе с психологическим воспитанием поможет нам совершить глубокий переворот в семейной культуре: отказаться от частичного, эмоционального выбора спутника (выбора в общем-то детского по своей психологии), и перейти к многостороннему выбору, который будет основан на психологической культуре, а не на докультуре.Семейная любовь.

"Можно ли назвать любовью сумму двух чувств: влюбленность до женитьбы, привязанность, привычку после женитьбы?" (ДК "Прожектор", ноябрь, 1983.)

"Я заметила, что у человека есть очень важные свойства, от которых зависит его счастье. Я поняла, например, что очень во многом это зависит от того, хочет ли он быть счастливым сам или хочет сделать счастливым другого; требует ли он любви от близкого, или сам пытается ее заслужить своей любовью. Или в нем есть то и другое одновременно.

Очень важно также, способен ли человек чем-нибудь сильно увлекаться, способен ли, загораясь чем-нибудь, уходить от нормы в своих увлечениях. Если человек неспособен сам сильно увлекаться, то он никогда не поймет другого в его увлечениях.

И еще... Очень важно знать, ставит ли человек интересы дома выше всего, способен ли он воспользоваться своим положением на работе, чтобы добиваться каких-то преимуществ для своей семьи, даже не брезгуя нехорошими средствами. Я хочу сказать, сильнее ли в человеке близкородственное или социальное чувство.

Очень важно отношение человека к красоте: способен ли человек на жертву или на страдание ради красоты, или он предпочитает удобство. И считает ли он красивым изящное или простое.

То же и в отношении к пище: предпочитает ли он здоровую простую пищу изысканным блюдам, и вообще, чревоугодник он или нет.

И еще: предпочитает ли человек внешнее в поведении внутреннему, то есть ставит ли он выше внешнюю культуру поведения или истинно уважительное отношение к людям. Сумеет ли он, например, за резкой формой высказываний почувствовать доброе отношение к себе, а за очень вежливой формой обращения почувствовать безразличие или презрение.

Важно, способен ли человек сочувствовать другим в трудную минуту или неспособен и сам ищет сочувствия. Преобладают ли у него положительные или отрицательные эмоции, то есть больше он радуется обычным мелочам или больше расстраивается от них.

Я думаю, любовь и счастье обязательно будут там, где есть много общего, где есть понимание и сочувствие". (Т. Хатюшина, Московская область, пос. Менделеево, август, 1975.)

По-моему, это умные и верные мысли, многое схвачено здесь с истинно женской мягкой и тонкой чуткостью. Кроме, пожалуй, слов, что любовь будет обязательно, если есть много общего, есть понимание и сочувствие. По-моему, тут упущен икс, который есть во всякой любви, та таинственная искра, которая и рождает любовь в нашем подсознании и которую высекают то ли какие-то проблески души влекущего тебя человека, то ли твой голод по любви...

Впрочем, если понимание и общность не обязательно рождают любовь, то они обязательно продляют ее жизнь. Потому что полюбить можно разных, а сохранить любовь только к близкому, душевно рифмующемуся человеку.

Когда два человека начинают любить друг друга, у них обычно есть лишь одно звено многозвенной совместимости сходство чувств, похожее влечение друг к другу. Это только зернышко широкой совместимости, и неизвестно, вырастет оно или нет.

Как-то "Неделя" напечатала мою анкету о семейной совместимости и получила несколько тысяч ответов на нее. Вот отрывок из типичного ответа, который показывает, какие духовные нити часто связывают начинающих супругов.

Муж 27 лет, образование высшее, инженер. Жена 21 год, среднее, служащая. Женаты год, детей нет "младший супружеский возраст".

Любимые занятия (пункт 7 анкеты; совпадающие занятия подчеркнуты).



МужЖенаЧтение: прозы, серьезной литературы, развлекательной, о прошлом, фантастики.Чтения не любит совсем.Кино: фильмы о социальных вопросах, комедия, приключения.Кино: фильмы о любви, о личной жизни.Театр: драма, комедия, оперетта.Театр: драма, комедия, эстрада.Телевидение: передачи о спорте, о животных, кино.Телевидение: передачи о животных, кино.



Как видим, духовные тяготения мужа серьезнее, активнее, разнообразнее. У жены серьезных и активных интересов мало, она совсем не любит читать, ее тянет к легким зрелищным жанрам. Есть у них и общие интересы, хотя их мало; может быть, есть и общие взгляды, но они не осознают, не чувствуют, что это один из главных устоев их союза, вопрос жизни и смерти для их чувства.

Именно поэтому, наверно, никто из них не отметил в особом пункте анкеты "Силы, которые вас связывают" ни "общие взгляды, идеалы", ни "общие интересы, занятия", а в другом пункте "Что больше всего привлекает вас в близком человеке" не подчеркнул "интерес к вашим взглядам, занятиям", "уважение к вам, вашим интересам, взглядам". То есть таких общих взглядов у них, видимо, нет, нет и интереса к этим взглядам, к занятиям близкого.

Духовных связей, как видим, у молодоженов мало, и если их не прибавится, их чувства могут дать трещину, а зернышко совместимости может и не взойти. Любовь (и еще больше влюбленность) чувство-стихия, она обычно приходит и уходит сама. И это самая нестойкая хотя и главная поначалу часть тех связей, которые скрепляют жену и мужа.

Широкая совместимость клубок всех этих связей: союз чувства и интересов, притяжений подсознания и сознания, похожего отношения друг к другу, к детям, к домашним заботам и тяготам.

Это как бы живая мозаика из самых разных психологических "веществ" из тяги к хорошему в близком человеке и отталкивания от плохого в нем, из восторгов перед его достоинствами, прощения недостатков, смирения перед его слабостями... Это кружевное сплетение влечений сердца, ума, тела, таинственная смесь привычек, поведения, глубинных вскриков души...

Раньше такой сплав называли "семейной любовью". Так говорил о нем Саллюстий, римский писатель и историк I века до н. э., так писал о нем и Чернышевский. "Семейная любовь, говорил он, наиболее распространенное между людьми... самое важное и самое благотворное из всех добрых чувств человека".

По мнению А. Ле Галла и С. Симон, когда девушка говорит, что любит юношу, а жена что любит мужа, они называют этим словом два разных чувства. Супружеское чувство, считают они, совершенно непохоже на обычную любовь. Французский писатель Марсель Жуандо говорил о нем в своей "Супружеской хронике": "Супружеская любовь не имеет никакой связи ни с симпатией, ни с чувственностью, ни с дружбой, ни с любовью. Она равна только себе, не сводима ни к одному из этих разных чувств, у нее своя природа, своя, особая сущность".

Вряд ли это верно: супружеская любовь прямо связана с симпатией и чувственностью, любовью и дружбой, она вбирает их в себя, строится на них. Это особый сплав чувств и психологических состояний: союз влечений душевных, телесных, нравственных и состояний уверенности, предпочтения, особого ощущения "мы", которое перестраивает всю душу и не передается словами...

Супружеская любовь, говорят Ле Галл и Симон, набирает силу там, где досемейная любовь слабнет, и "через несколько лет она превосходит ее силой, глубиной, прочностью". От этого в корне меняются и отношения мужа с женой, и они сами: "Другой перестал быть другим: каждый стал частью другого" .

 A. Le Gall, S. Simon. Les caracteres et le bonhear conjugal, p. 101, 103.

Это блестяще сказано, хотя, пожалуй, не очень точны названия супружеское чувство, семейная любовь... С точки зрения строго психологической, это смесь чувств, взглядов, настроений, привычек, поведения то, что мы называем сегодня тяжеловесным словом "совместимость". Может быть, условно и можно называть такой сплав супружеской любовью, но только, видимо, помня, что это не любовь-чувство, а любовь-состояние, гибрид чувств, отношений, настроенности души.Совместимы ли любовь и семья?

Бывают очень неожиданные переклички, почти неправдоподобные совпадения сквозь века, континенты, материки другой культуры, иной психологии... У взглядов, рожденных на самом западе Евразии, во Франции, вдруг появляется живое подтверждение с самого востока Евразии, из Приморского края.

"Мне 45 лет, мужу 48, недавно мы отметили серебряный юбилей. Наше детство и юность прошли в одном поселке, на одной улице. Он был заметным парнем, рослым и красивым, а я простенькая и неброская. Даже характеры у нас полная противоположность: он спокойный и молчаливый, я резкая и шумная.

Жили мы нелегко, работали, учились, растили сына и дочь. Было у нас все и ссоры, и неувязки, и тяготы с жильем, неприятности с работой.

Многие стараются найти объяснение, что такое любовь. По-моему, нет этому объяснения. Это совокупность чувств, в этом чувстве слились воедино желания, мысли, снисхождение, жалость, уважение друг к другу. Мы оба знаем, что любим друг друга, а как это объяснить, не знаем. Знаем только, что не сможем друг без друга. Но наше чувство мы назвали любовью только спустя 14 лет жизни. Оно не гаснет с годами, а становится мягче, как огонь при дневном свете.

Мы как бы дополняем друг друга, наши друзья говорят, что нас порознь даже представить нельзя. А муж как-то обнял меня, а два пальца другой руки, указательный и средний, сложил вместе и показал мне. Смотри, мы два, как один! Эти пальцы так и остались в моей памяти символом нашей любви, и мы уже много лет два, как один" (Лидия Яковлевна Степкина. Приморский край, Надеждинский район, поселок Новый, январь, 1980.)

Противоположность характеров, постепенное нарастание супружеских чувств, рождение особого сплава чувств, который сделал каждого из них частью другого, удивительно, с какой чистотой эти психологические пружины счастья проявились в их судьбе.

У Андре Моруа есть афоризм: "Самое трудное в браке уметь перейти от любви к дружбе, не жертвуя при этом любовью" . К сожалению, мало кто умеет делать это, а у неумеющих супружеская ладья часто становится галерами, а то и идет ко дну.

 Андре Моруа. Надежды и воспоминания. М., 1983, с. 258.

Прошу прощения за формулу, но счастье прямо пропорционально со-участию в нем. Конечно, истоком счастья служит душевное родство людей, но когда у них кончается весна счастья, именно от их со-усилий зависит, будет ли у их счастья лето или оно угаснет на своем восходе.

Да, любовь царь среди чувств, но почему-то семья чаще всего не трон для этого царя, а гроб. Может быть, любовь и семья несовместимы? Может быть, какие-то их вечные свойства не дают им уживаться друг с другом, и попытка опереть семью на любовь тяжелая ошибка человечества?

Не будем торопиться, подумаем. Скорее всего у любви и семьи есть и совместимость, и несовместимость. Хорошо совмещаются их сильные стороны: повышенная забота друг о друге, отношение к близкому как к себе самому не "ролевое", обезличенное отношение, а глубоко личностное, в котором до дна выявляется весь человек.

Но вот тут-то, в этой высшей точке любви и семьи, и начинается их расхождение. Именно тут, на пределе их совместимости, выявляются те их слабые стороны, которые предельно не совмещаются между собой...

Любовь выводит на свет лучшие стороны человека, семья и лучшие, и худшие. Проявления наших лучших сторон подпитывают любовь, проявления худших истощают. А у семьи для этих худших сторон есть мощный проявитель: ее теневые стороны рутина и конфликтность семейного обихода.

Как на контрастной фотобумаге, этот проявитель резко вскрывает наши самые скрытые изъяны и слабости. И когда семейный обиход лавиной обрушивает друг на друга двух людей, это наносит сильнейший удар по слабой стороне любви ее ранимости и уязвимости.

Чем полнее открытость людей друг другу вершина любви и семьи, тем больнее каждый из них ранит близкого своими изъянами, и тем неотвратимее эти изъяны гасят любовь. Получается, что самое лучшее в союзе любви и семьи слияние двух душ, их предельное самовыявление друг перед другом рождает самое худшее в этом союзе: угасание любви, охлаждение семейного климата.

Получается, что чем ярче светлые стороны этого союза, тем темнее его теневые стороны. И выходит, что любовь в семье это как бы змея, которая жалит саму себя, из самой себя рождает свою гибель...

Есть ли выход из этого заколдованного круга? Можно ли победить этот самоубийственный парадокс?

В старой притче врач говорит больному: "Нас трое, ты, я и болезнь. Если ты будешь с болезнью, вы будете сильнее, если со мной мы будем сильнее..."

Когда любовь и семья вступают в союз, в нем тоже возникают здоровые и больные силы. Они живут в нестойком равновесии, и судьба этого равновесия зависит именно от человека: кому он будет больше помогать своим поведением, та сила и победит.

Но можно ли сделать, чтобы лучшее в союзе любви и семьи не рождало худшее в нем, не вело к самоотравлению этого союза? Можно ли, чтобы предельная открытость двух людей не вела их чувства к последнему пределу?

Наверно, можно. Но для этого надо, чтобы предельная открытость не была беспредельной: чтобы она как можно больше открывала близкому лучшее в себе и как можно меньше худшее. (Так, кстати, и ведут себя счастливые пары об этом дальше, через несколько страниц.)

Это простейшее, азбучное правило психологической культуры любви. Идеал этой культуры но самый земной, самый практический идеал, чтобы в ежедневных микроконтактах близких людей было как можно больше радостных контактов и как можно меньше горестных или безразличных.

Давать максимум радости и минимум огорчения вот модель того единственного микроконтакта, который только и способен продлять любовь.

И каждый свой разговор, каждый взгляд, каждое общее занятие стоило бы подстраивать к этому практическому идеалу. Кстати, такой "максимализм" обычен для счастливых пар, и хотя он очень труден, но это единственная защита от быстрого угасания чувств.

Такой "максимализм" точно соответствует самому устройству человеческой психологии, его ждет, жаждет, требует сама ткань наших любовных чувств.

Припомним: для наших чувств любимый человек сверхценность, мировая величина, и каждый его шаг на весах подсознания это как бы шаг великана, каждый вдох порыв радости или горя.

Для любовных чувств нет незначащих контактов, и самый мимолетный из них хотя бы на микрон усиливает или ослабляет чувства. И потому каждый такой контакт (кроме, конечно, конфликтных) должен бы прибавлять человеку светлые, положительные эмоции и убавлять темные, отрицательные. Это, очевидно, стержневой закон поддержания любви, самое главное правило ее будничной "техники безопасности" та самая первичная ниточка, из которой должна бы ткаться вся материя ежедневных отношений.

Но, кроме недостатков близкого человека, любовь меркнет и от привыкания к его достоинствам, даже самым ярким. Это, пожалуй, самый опасный из вечных врагов любви. Он гасит любовь как раз тем, что ее зажигало, вызывало к жизни достоинствами любимого, вернее, "избытком общения" с ними. Такой избыток рождает психологическую сытость этими достоинствами, притупляет тот голод по человеку, который и есть любовь...

Любви грозит не только то, что ей чуждо, внешне, противоположно, но и то, что составляет саму ее сокровенную суть тяготение к любимому всей душой и всем телом, желание быть с ним как можно ближе и как можно дольше...

Об этом внутреннем враге любви и о противоядиях от него я собираюсь подробно рассказать в следующей книге. Сейчас можно сказать только, что наши чувства тускнеют и от чрезмерного, и от однообразного общения с любимым. Самое сладкое приедается, когда его ешь каждый день, и любви нужны как воздух перемены, разнообразие, выдумка...

Максимум разнообразия в проявлении достоинств, минимум в проявлении недостатков, пожалуй, только такое двуединое поведение может ослабить те минусы, которые рождает союз любви и семьи. Только оно (если говорить о личных пружинах) может сделать семью оазисом, а не могилой любви кусочком седьмого неба на грешной земле...Фундаменты для счастья.

А теперь, помня все это, посмотрим, что же соединяет молодых мужей и жен на разных ступенях брака. Соединяющие их нити обнаружил С. Голод, который изучал в 70-80-е годы молодую ленинградскую семью.

В юных браках, со стажем до 2 лет, самые частые из таких нитей это общие интересы и взгляды: они скрепляют треть молодоженов. На втором месте стоит половая близость ее назвали 3/10 супружеских пар. (На мой вопрос С. Голод ответил, что общность интересов это духовная сторона супружеского чувства, не любви, а половая близость физическая сторона.) То есть почти 2/3 молодоженов соединяет сердечное влечение: одних с упором на его духовную сторону, других на телесную. На третьем месте стоит привычка она больше всего связывает 1/7 пар.

В младшем родительском возрасте, когда стаж брака от 2 до 5 лет, привычка уже выдвигается на первое место, а общие интересы и половая близость переходят на 2-е и 3-е место: каждая из этих нитей скрепляет по 2/10 супружеских пар.

В среднем супружеском возрасте, когда стаж брака больше 5 лет, строение совместимости опять меняется: на первое место выходит супружеский долг (раньше он был на одном из последних), на втором стоит привычка. Общие интересы и половая близость духовная и телесная сторона чувства еще больше отходят на задний план.

Чаще всего супругов скрепляют уже не личные тяготения, духовные и телесные, а полуобезличенные нити долг и привычка. Чувства гаснут, они соединяют уже не большинство пар, как у молодоженов, а меньшинство; о таком угасании чувств в один голос говорят почти все современные исследования семьи.

Но естественно ли это, неизбежно ли? Обязателен ли такой спад в совместимости, такой откат с вершин личной близости к ее подножью? Или это противоестественно, но неизбежно при нынешней докультуре?

У любовных чувств много противников, психологических и материальных. Среди психологических главные мы сами, наше незнание, неумение, нежелание стоять за любовь. Среди материальных тяжелые тяготы и нехватки, которые портят жизнь большинству молодых семей. Наверное, чувствам будет лучше, когда на место невежества станет просвещенность и окрепнет общее положение семьи в том числе материальное. Можно предположить, что долголетие чувств станет вырастать вместе с ростом семейной культуры, душевной и материальной.

"Часто родители бывают против решения молодых людей жениться, говоря, что у них нет материального фундамента. По-моему, они не правы. А ваше мнение?" (Раменское, Московская область, ЦК "Сатурн", встреча со старшеклассниками, март, 1988.)

Пожалуй, все зависит от того, какие это молодые люди. Если они готовы к самостоятельности, уверены, что лишения не погубят их чувства, тогда вдвоем им будет даже легче и полезнее для души создавать себе материальный фундамент. Но если они не готовы к лишениям, больше надеются на родителей, чем на себя, тогда они не доросли до супружества; они еще дети, сколько бы лет им ни было.

Материальная база жилье, деньги, вещи очень важна для семьи, но еще важнее для нее база душевная, психологическая. В наш век здесь идут глубинные и болезненные перемены. Раньше семейное счастье или несчастье больше зависело в глазах людей от их материальной жизни, и меньше от их душевных отношений. Тогдашняя семья (вспомним) была для людей сначала экономической опорой и только потом ячейкой душевной близости.

Муж и жена попросту не могли прожить друг без друга, выкормить детей, наладить быт; они, повторю это, были нужны друг другу сначала как помощники в работе и в бытовом устройстве и только потом как люди. Семейные запросы были скромнее нынешних, душевная взыскательность меньше, и достичь домашнего довольства было намного проще.

С тех пор круто переменилась семья, сложнее и ненасытнее стало понимание домашнего счастья. Первую скрипку в нынешних симфониях счастья играют именно душевные отношения. Материальная база семьи остается, конечно, первостепенной, и запросы людей тут резко выросли; недаром, наверно, сейчас по-новому звучит старая пословица: с милым рай и в шалаше, если этот шалаш в раю...

Но еще больше выросли сегодня душевные, психологические запросы. И материальное благополучие это не фундамент для нынешнего счастья, а только котлован для фундамента; а вот появится ли такой фундамент, вырастет ли на нем здание счастья все это будет зависеть от наших чувств и характеров, от нашего умения или неумения вести семейную жизнь.Сплачивают или отдаляют лишения?

На встрече со счастливыми парами говорили и об этом. У всех у них первые 7-8 лет жизни были полны тягот, но их отношение к этим тяготам оказалось неожиданным.

Л. Никитина. Хочу спросить вас о жилье, деньгах, обеспеченности. Недавно в стране появилось свадебное страхование: родители могут платить небольшие взносы, и ко дню свадьбы их дети получают солидную сумму на обзаведение что-то вроде денежного приданого. А как было с деньгами у вас?

Пете Когда мы поженились, у нас не было ничего. Лайла училась, получала стипендию 40 рублей, моя зарплата была 100 рублей.

Валерий. У нас с Наташей было еще меньше 80 рублей на двоих, студенты. Жили в одной комнате сначала вдвоем, потом втроем...

В. Переведенцев. Родители помогали?

Наташа, Лайла. Нет.

В. Переведенцев. Это затрудняло вашу жизнь?

Лайла. Да, очень, но чувствам не мешало. У нас была трудная жизнь, но мы любили друг друга все глубже, относились заботливее. Конечно, очень тяжело, когда все приобретаешь сам. И мы были рады, что у нас общий холодильник и стиральная машина с родными Петериса.

Л. Никитина. Приданое не помешало бы?

Пете Было бы хорошо, если бы молодая семья получала кредит от государства на жилье, на мебель, как в ГДР, в Чехословакии .

 С 1982 года похожий кредит введен и у нас, но, увы, только формально. Молодые супруги могут просить у предприятия (не государства!) ссуду полторы тысячи рублей, но у большинства предприятий нет для этого денег. Семейная политика государства у нас очень уступает семейной политике многих социалистических и капиталистических стран.

Ю. Рюриков. По данным социологов, в городах у трех четвертей молодоженов нет своего жилья. Они или снимают комнату, или живут у родителей, а студенты и рабочие в общежитиях, иногда в разных. Нехватка жилья одна из главных бед молодой семьи. Снимать комнату дорого, для многих вообще не по силам, а жить у родителей это часто ссоры с ними, раздоры между самими молодыми...

Валерий. Знаю по многим знакомым теща пилит зятя, свекровь ругается с невесткой. Старшие часто хотят навязать молодым свои законы, а младшие живут шумно, не дают старшим покоя. Лучше, по-моему, жить отдельно: никто никого не сковывает, не поучает, не раздражает.

Ю. Рюриков. Между прочим, социологи выяснили: с тещей, героиней анекдотов, ссорятся в 3 раза меньше, чем со свекровью.

Игорь. Мы с Ларисой познакомились на телевизорном заводе, во Львове; я работал слесарем-монтажником, она сборщицей. И два года после свадьбы жили у моих родителей, в проходной комнате. Самостоятельности и свободы не хватало, но после института мы уехали по распределению в Таджикистан. Получили и самостоятельность, и квартиру, смогли сразу завести ребенка.

Лариса. Отношения со старшими у нас и тогда были хорошие, а сейчас прекрасные.

Л. Никитина. Когда вы приехали в Ленинабад, что у вас было?

Лариса. Я получала 96 рублей, Игорь 110. Но я сразу серьезно заболела, надо было спасать меня, спасать грудную дочку, и мы влезли в большие долги.

Игорь. Из десяти лет нашей самостоятельной жизни восемь лет было безденежье, выплата долгов.

Лариса. Бывало, я 20 копеек не могла истратить в буфете потому что это молоко для ребенка. Но когда есть любовь и хорошие отношения, денежные тяготы не играют решающей роли.

Ю. Рюриков. Вы не думали, сколько душевной энергии украли у вас эти тяготы? Сколько этой энергии не смогло уйти в любовь, а ушло в тяжелые переживания?

Лариса. У нас с Игорем особое отношение к нехваткам. Без них у нас могло и не быть такого товарищества, чувства надежности друг друга. Если бы у нас все было, от пресыщения могла бы появиться душевная леность.

Пете Трудности закаляют, могут скрепить людей и сделать любовь более надежной: мы с Лайлой испытали это на себе. Но лучше бы таких трудностей было меньше, это гораздо лучше для семьи.

Игорь. Мне кажется, статистика говорит чаще расходятся обеспеченные.

В. Переведенцев. Статистика говорит не так. У рабочих доходы выше, чем у колхозников и разводов больше, верно. Но вот у служащих доходы меньше, чем у квалифицированных рабочих, а разводов больше. Так что прямой зависимости тут нет, да и быть не может: разводы зависят не от одной причины, а от многих.

Ю. Рюриков. Обострю спор, резче столкну два подхода к лишениям. Один: тяготы полезны для молодой семьи, потому что закаляют характер, проверяют отношения, сплачивают. Другой: тяготы крадут у людей счастье, мешают нормальным отношениям, подвергают ненужным испытаниям.

Наверно, стоило бы разграничить, о чем идет речь. Есть два рода тягот: обычные житейские нехватки и нехватки в главном, когда нет своего жилья и еле сводишь концы с концами...

Обычные нехватки закаляют, тут, наверно, Лариса с Игорем правы; избыток портит больше нехваток, и сытое довольство рождает душевную леность. Но минимум материальной базы жилье и деньги молодой семье нужен как хлеб. Это ведь семья, у которой слабы все фундаменты, кроме одного фундамента чувств; да и тот часто ломается, если ему не помогают другие фундаменты духовные и материальные.

Есть люди, у которых главные ценности жизни духовные, психологические. Таких людей материальные нехватки, даже лишения, не портят, они могут и закалить их характер, спаять их. Но сколько душевных сил, которые могли бы влиться в любовь, сколько этих сил уходит на борьбу с лишениями, на одоление психологических тягот? А как эти нехватки подрывают здоровье, нервы?

Лайла. Многие не заводят детей из-за трудного материального положения.

Наташа. У наших хороших знакомых нелады начались как раз с денег, с квартиры, а кончились разводом...

Пете Бывает ищут мужа или жену с квартирой, не самого человека, а приложение к жилью. А это уже не семья кандидаты на плохую жизнь. И еще: я считаю, гораздо лучше брать кредит у государства, чем влезать в долги у знакомых: это освободит от многих моральных неприятностей.

Г. Васильченко. Практика сексологов показывает: для нормальной жизни молодоженам нужно свое жилье. Это элементарно необходимо для интимной жизни, но это очень важно и для психологических отношений. Недостаток денег или жилья рождает потоки отрицательных эмоций, а они сказываются на всей семейной жизни, на всей психике людей.Алгебра счастья.

Я долго не мог понять, почему житейские нехватки не портили у счастливых чувства, не ухудшали отношения. Есть ведь простейшая арифметика чувств нехватки всегда отнимают у людей нервные силы. Эти силы могли бы прибавляться к любви, к хорошим отношениям, а они, наоборот, отнимаются от них, идут в усталость, раздражение, нервы... Но на счастливых загадка эта арифметика чувств не действовала...

Потом я понял, что счастьем правят парадоксы, правила наоборот психологическая алгебра, которая гораздо сильнее арифметики. Я понял, что душевные силы счастливых больше всего шли не на переживание нехваток (они, конечно, шли и туда), гораздо больше их шло на заботу о близких заботу, которая и есть создание счастья. И их душевные силы не отнимались от хороших отношений, а прибавлялись к ним и углубляли, усиливали их любовь.

Чем тяжелее материально, тем легче должно быть душевно, так держат себя счастливые. Они возмещают житейские нехватки избытком душевности, и чем больше эти нехватки, тем больше они стараются обуздывать усталость и нервы. Они ведут себя "алгебраически", обратно обычной арифметике поведения: они не ослабляют, а усиливают заботу о близком, не утяжеляют ему жизнь уменьшением своей любви, а, наоборот, облегчают своей сердечностью...

От чего спасает такое поведение, какую награду оно приносит? Материальные тяготы неизбежны, но мы еще и удваиваем их тяготами душевных отношений. Счастливые не удваивают, а как бы располовинивают их: тяготы стоят у них не под увеличительным стеклом плохих отношений, а под уменьшительным стеклом хороших. И их принцип "чем хуже условия, тем лучше отношения" один из самых глубоких устоев счастья, один из самых умных законов психологической культуры любви.

Счастье это высшая ступень в насыщении наших высших потребностей самых естественных, самых человечных. В первом ряду их стоят наши потребности отдавать и получать любовь. Потребность получать любовь более настоятельная и простая, она таится в самой неуверенной глубине нашей психологии, в ее самых детских, самых незащищенных уголках.

Потребность отдавать любовь отдавать ласку, заботу рождается более сложными струнами души. Это струны душевности, равновесия с другими людьми, те многозвучные струны, которые вызывают стремление дорожить близкими, как самим собой. Потребность отдавать любовь более "счастьеносна", чем потребность получать, потому что именно отдавание любви главный путь в создании взрослого счастья...

Конечно, нормальному человеку нужно равновесие: в отдавании и получении любви, но все-таки, пожалуй, с перевесом в отдавании, чтобы "создаваемое" счастье было больше "потребляемого". Как говорил в свое время Бернард Шоу: "Счастье как хлеб: его имеют право потреблять лишь те, кто его производит".

А люди, которые настроены больше получать, чем отдавать, быстро поглощают те природные запасы счастливости, которые заложены в дебюте любви, и остаются ни с чем. К сожалению, их повально много, потому что сегодняшние будни гораздо больше выращивают потребителей, а не создателей счастья.Простые и высшие запросы.

Уже говорилось, что в XX веке постепенно рождается новый, более сложный вид брака "супружество-содружество". Рождается он с болью, выстрадывается в муках, часто потому, что для многих из нас ценность своего "я" важнее, чем равновесие двух "я".

А ведь именно тяга к такому равновесию (хотя бы примерному, приблизительному) все больше начинает становиться сейчас главной опорой хороших отношений. Потому что душевные и духовные опоры супружества все больше входят в ряд основных опор семьи.

Старая семья больше всего насыщала простые, базовые потребности человека эмоциональные, половые, материальные. Дети тоже насыщали не только душевные, но и экономические нужды родителей: они были нужны им и как рабочие руки, и как обеспечение в старости. Поэтому, кстати, и детей рождалось тогда больше, и узы, которые связывали супругов, были настоятельнее, первороднее.

Сейчас потребность в детях перестала быть экономической, и потребность в супруге тоже переменилась, в ней сузился экономический слой. Люди стали материально независимее друг от друга, их экономические нужды насыщаются в основном вне семьи, и все это уменьшает силу материальных уз настоятельных, первородных, которые скрепляют людей в семье.

Для психологически развитого человека главная притягательность супружества лежит теперь не в самом положении семейного человека, не в бытовых облегчениях (хотя все это, конечно, очень важно). Постепенно люди осознают, что счастье в нынешнем супружестве все больше зависит именно от "содружества", душевной, близости.

Нынешний человек, повторю это, ждет, что супружество будет насыщать не только его базовые потребности эмоциональные, половые, бытовые, но и потребности более высокие психологические, эстетические, даже умственные. У семьи постепенно появляется новая обязанность, которая резко осложняет всю ее жизнь, обязанность насыщать высшие душевные и духовные запросы человека. Всего этого ждет, видимо, сама новая психология, новое подсознание нынешних людей.

Но чем сложнее потребность, тем труднее ее насытить. Чем индивидуальнее человек, тем труднее ему найти близкого человека и труднее сохранить с ним хорошие отношения. Это, кстати, одна из основ и нынешнего роста разводов, и нынешнего роста холостячества.

Личные отношения людей переживают сейчас болезнь перехода от одного уклада потребностей к другому, более сложному. А переход от более простой системы к более сложной всегда ведет к разбалансированию системы, к расшатыванию старых связей между ее элементами, к рождению новых, которые не успели еще окрепнуть.

В нынешнем браке постепенно слабеют одни фундаменты, материальные, на смену им приходят другие, более сложные, но приходят медленнее, с отставанием. Отсюда и рассыпчатость многих нынешних браков эхо от столкновения старых и новых семейных фундаментов, след перестройки всей психологии супружества. Это кризис роста, кризис перехода к новому виду семьи, и, чтобы сделать его безболезненнее, нужна всесторонняя помощь семье, куда более сильная, чем сейчас.

Впрочем, у семейного состояния есть не только исторический, а и вечный драматизм: его вызывает вечный закон жизни опережающий рост человеческих потребностей.

Наши потребности всегда опережают возможности, и это опережение двояко: оно вечный двигатель всех перемен, но оно создает постоянные разлады между тем, что нужно человеку, и тем, что он сейчас может, что ему доступно, достижимо...

Мы переживаем сейчас скачок в наших психологических нуждах, у людей рождаются новые массовые потребности, новые ожидания от личной жизни. А наше семейное поведение, манера личных отношений, стиль любви все это резко отстает от наших новых запросов.Общие интересы и автономные области.

"Жена против одного из моих старых приятелей, считает, что он плохо влияет на меня (я этого не нахожу). Она запрещает ему приходить к нам, говорит: или я, или он. Дело доходит до развода. Как быть?" (Ленинград, "Знание", август, 1980.)

"Какой союз прочнее? Союз двух людей, чьи вкусы и интересы сходятся: а) полностью, б) наполовину, в) частично?" (1-й Государственный подшипниковый завод, март, 1978.)

"Е. Евтушенко пишет:

Не понимать друг друга страшно,

Не понимать и обнимать.

Но как ни странно, так же страшно

Во всем друг друга понимать.

Если два человека имеют много общих интересов, стремлений, черт характера, не будет ли им скучно друг с другом? Не станут ли они неинтересными друг для друга?" (Историко-архивный институт, апрель, 1981.)

Как завязываются нити совместимости? Где лежат разумные границы у общих взглядов и интересов? Не подавляют ли нашу личность эти общие интересы? Послушаем сначала, что говорили об этом счастливые пары.

Лариса. У нас это началось задолго до свадьбы: мы познакомились в заводской самодеятельности, до свадьбы знали друг друга пять лет, сначала долго дружили и только потом полюбили друг друга. И многие общие интересы выросли у нас еще до свадьбы.

Игорь. Из-за того, что у нас все началось с дружбы, общие интересы рождались как-то незаметно. Я, например, увлекался джазом, играл в заводском оркестре и не любил классику, а Лариса, наоборот, любила классику и не любила джаз. Так же было и с книгами: мне больше нравилась фантастика, Ларисе серьезная литература. Постепенно мы заразили друг друга своими увлечениями, каждый добавил к своему увлечению чужое.

Г. Васильченко. Общие интересы это хорошо, но, если они все общие, не обедняет ли это жизнь? Не считаете ли вы, что у человека могут быть автономные области, и в них он имеет право не посвящать супруга?

Лариса. Наверно, здесь, как и во всем, нужна мера. У многих женщин после свадьбы появляется чувство собственности на мужа: без меня ни шага, я должна знать о тебе все, быть с тобой всюду. Но и муж и жена имеют право на своих друзей, свои интересы, и на них нельзя посягать. Уважать самостоятельность другого это, по-моему, очень важная заповедь семейной жизни.

Наташа. Верно. У каждого человека могут быть такие уголки внутренней жизни, в которые нельзя посвящать никого, даже самого близкого человека. Полная открытость это, наверно, вообще ненормальность.

Пете Я с этим не согласен... Мне кажется, таких областей не должно быть; мы, например, ничего не скрываем друг от друга и не считаем, что это ненормальность.

Лайла. По-моему, любовь это неспособность скрыть от другого хоть что-нибудь. Пока у меня не было Петериса, я ни с кем не могла быть полностью сама собой, ни с кем не могла поделиться многими заботами и тревогами. Даже с мамой я не была такой откровенной, как с Петерисом. С ним я откровенна во всем, и такая откровенность очень крупная доля моего счастья.

Игорь. Конечно, каждый имеет право на автономность, на свои интересы. Но всегда ли стоит этим правом пользоваться? Я, например, получаю меньше радости от книги, если читаю ее один. И самые лучшие мелодии нравятся мне меньше, когда я слушаю их без Ларисы...

Лариса точно сказала в этом разговоре про собственническое чувство к мужу; оно бывает, конечно, и у мужей, и недавно о нем едко написал французский писатель Эрве Базен в "Супружеской жизни". Герой этой повести думает о супругах ходульно-романтически: "Молодая чета представляет собой единое целое, но из двух долек, как грецкий орех". "Все обязательно парное, как, например, глаза, у которых, однако, взгляд один". И он воображает, как его жена, домохозяйка, может думать о нем: "Я есть ты, ты есть я, я хожу твоими ногами, а ты остаешься дома на моих. Я все должна знать о тебе".

Это лобовое обезличивающее переворачивание старинной и очень непростой мысли о единстве любящих душ. Загадка этого ощущения сведена тут к кухонной банальности: "Я хожу твоими ногами, я все должна знать о тебе". Такое единство не союз личностей, а союз безликостей, одинаковых, как два глаза или две дольки грецкого ореха. И держится этот союз на моральном собственничестве стремлении "все знать" о другом, сделать его "парным", лишить самостоятельности.

Но в душе человека часто есть уголки, в которые ему не хочется пускать никого. В них живут мысли и чувства, которых он стесняется наивные, полудетские или, наоборот, стыдные; в них живут и увлечения, к которым близкий равнодушен, или те неизбежные для каждого из нас недостатки, которые лучше не показывать близкому.

Когда на автономные области покушаются, это может погубить хорошие отношения. Жена из записки, которая не дает мужу дружить с приятелем, ведет себя с ним как родитель с ребенком, офицер с солдатом. Не знаю, кто из них прав в оценке приятеля, но ее запретительные ультиматумы убийственный образец того, как человеком движет "я", а не "мы".

Что касается спора между счастливыми, то, по-моему, в нем был прав каждый, но прав для себя для своего типа людей, своего типа отношений. Для одних людей нужна всеоткрытость, слияние душ до последних закоулков; у других могут быть хорошие отношения и даже глубокое счастье без такой полноты слияний. К полному слиянию больше тянутся экстраверты, иногда биверты, к неполному интроверты и биверты.

Мне кажется, лучше, если в близких людях сохраняется какой-то островок неразгаданной тайны, непостигнутой неожиданности, пусть в самых бытовых, самых обычных делах или занятиях. Дымчатый флер загадки или просто намеренные недомолвки в отношениях помогают сохранять интерес к интересности друг друга...Закон ценности.

Сплетение общего и разного и создает всю непростую мозаику супружеских отношений, делает ее насквозь двойственной.

Самой психологии человека-личности нужно, чтобы у него было как можно больше общего с близким человеком, чтобы у них совпадало как можно больше сторон души. Но чем развитее человек, тем больше у него своеобразия, непохожести на другого человека во вкусах, пристрастиях, привычках, взглядах.

Сама психология человека-личности делает невозможным, чтобы у людей совпадали все главные интересы или все хотя бы главные стороны характера. Между полюсами этого противоречия и балансирует разный у каждой пары сплав похожести и непохожести.

Конечно, чем полнее слияние душевных миров, тем глубже счастье; недаром слово "счастье" расшифровывают иногда как "со-часть". Но такое слияние доступно, к сожалению, не многим. Для большинства из нас, пожалуй, достаточно, чтобы совпадали хотя бы какие-то решающие интересы, привычки, убеждения.

Если близкие люди едины в главном, то их близость только укрепляется от уважения к автономным областям другого человека областям, в которые им нет входа без особого приглашения. Пожалуй, для человека-личности такое уважение одна из главных опор нормальных, хороших отношений, один из главных устоев совместимости.

Есть такой поливитамин декамевит. Витамины в нем подобраны так, что действие каждого усиливает действие остальных, и он хорошо помогает против упадка сил и раннего старения. Такой "поливитаминный" подход полезен и в семье. Если разные стороны супружеских отношений душевные, моральные, сексуальные усиливают действие друг друга, это защищает от раннего старения любви, скоротечного упадка ее сил. "Со-энергия" такого подхода может стать для любви настоящим витамином эликсиром жизни.

Впрочем, и здесь часто встречаются другие пути.

"У меня с женой не так уж и много общего. Мои интересы гуманитарные люблю искусство, книги, профессионально занимаюсь ими, а у жены интересы совсем другие, мне неинтересные и чуждые. Но нас крепко связывают ночные нити, и, хотя мы живем вместе больше 20 лет, мы не надоели друг другу и наше влечение не ослабло". (Владимир Александрович Р., Москва, февраль, 1977.)

Силы, которые скрепляют людей, часто причудливы и парадоксальны. Можно иметь много общих взглядов и интересов, но если нет ночных нитей, то и прочность дневных нитей резко падает. Можно и наоборот, прочно держаться на одних ночных нитях; так бывает у людей с повышенным половым темпераментом или с пониженной душевностью или с тем и другим сразу у своего рода сексуал-рационалистов.

Встречается и обратная крайность, особенно у молодых женщин: их могут делать счастливыми "два влечения" души и ума.

"Для меня муж прежде всего друг, собеседник, человек, который мне интересен и необходим только духовно. Физическое влечение на самом последнем месте. Сейчас я счастлива (2,5 года супружеской жизни). Но как долго, с точки зрения вашей науки, я могу остаться счастливой?" (ДК МГУ, ноябрь, 1984.)

Как видим, здесь почти "дружеская" совместимость, она держится на духовно-эмоциональных опорах и мало тяготеет к телесным опорам. Такая совместимость обычно бывает у тех женщин, у которых половой темперамент или невысок, или еще не проснулся.

Женщина часто пробуждается в женщине только через год, два, три года семейной жизни, а то и через пять, семь лет. Зависит это, во-первых, от силы ее полового темперамента чем он слабее, тем позднее просыпается; и, во-вторых, от любовной культуры мужа от его умения или неумения пробуждать ее темперамент, давать телесные радости.

У женщин слабого темперамента (их около 12 15 процентов) и темперамента умеренного, ниже среднего (их примерно столько же) потребность в телесных наслаждениях может оставаться негромкой всю жизнь. Почти то же, но смягченно, относится и к тем мужчинам, у которых темперамент тоже невысок (их, по мнению сексологов, примерно столько же, сколько и женщин).

Для таких женщин (и умереннее для мужчин) душевные и духовные радости супружества дороже телесных, потому что на шкале их потребностей самых естественных для них эти радости стоят гораздо выше. И женщина из записки может оставаться счастливой и месяц, и много лет ровно столько, сколько она будет чувствовать, что ее главные потребности насыщаются, что супружество дает ей то, чего ждет ее душа и ее тело.

Нитями нашего скрепления правит, видимо, психологический закон ценности: людей прочнее всего скрепляют те нити, которые для каждого из них ценнее, дороже, желаемее. Пожалуй, именно этот закон и выстраивает в подсознательную систему все наши тяготения и отталкивания, именно он располагает их по их сравнительной силе...

Потребности, которые звучат в человеке громче, правят им более властно. Они подчиняют себе другие потребности и куда больше них руководят нашими чувствами и отношениями.

У людей разного характера, темперамента, возраста, культуры, морали главенствуют разные потребности, и именно вокруг них ткутся нити совместимости самые разные у разных людей .  Исследуя такие нити, С. Голод натолкнулся на странный парадокс. Примерно у четверти мужей и жен, которых он изучал, совсем не было духовной близости общих духовных интересов, взглядов, но каждая десятая такая пара была совершенно довольна своим браком, а 4 пары из 10 (40 процентов) были удовлетворены (см.: Голод С. И. Стабильность семьи. Л., 1984, с. 72).Очевидно, этих людей сближали какие-то другие нити. Какие же? Что именно возмещало людям духовную близость? И какие они сами, эти люди, какие у них интересы, запросы, семейный стаж? К сожалению, ни о чем этом не говорится, культурно-психологического портрета таких людей в книге нет.С. И. Голод считает, что у супружеской близости, кроме духовных связей (взгляды), есть много других сторон: психологическая (чувства), сексуальная (половое поведение), информационная (познавательные интересы, степень образованности), родственная (отношение к родственникам друг друга), культурная (культурные запросы), бытовая (домашнее поведение, участие в семейном хозяйстве).Это очень важное различие, оно как бы проявляет само строение совместимости, выделяет 7 ее основных слоев. Но духовность здесь сужена (может быть, для точности), за ее пределы выведены культурные и познавательные запросы, а они, видимо, входят в нашу духовность. Может быть, у довольных пар есть все-таки похожесть в этих запросах? А если нет, то что именно делает их довольными? Еще раз мы убеждаемся, как важно, изучая семейные отношения, вкапываться в их глубинные психологические пласты: именно там таятся ответы на вопросы...Инакомыслие.

В культуру хороших отношений входит и терпимость к чужим вкусам, привычкам (конечно, не вредным, не разрушительным), и даже, наверно, к чудачествам, странностям. Вот, скажем, у Шиллера была странная привычка: он не мог работать без запаха гнилых яблок, и они всегда лежали в его столе. Другим людям этот запах вряд ли был приятен, во всяком случае, Гёте испытал от него почти обморочную дурноту. Но домашним Шиллера приходилось терпеть эту причуду.

Терпимость касается не только вкусов, но и взглядов, и интересов. Демократической семье нужна не просто терпимость к инакомыслию, а сокровенное уважение к нему внутреннее, органическое, которое вросло в душу, пропитало собой все сознание и подсознание.

Разные взгляды, наверно, лучше не сталкивать, а сближать искать перекидные мостики между ними, идти навстречу друг другу. Когда близкие люди соединяют свои "инакомысли" в букет, они и создают себе гармонию, совместимость, почву для хороших отношений.

Инакомыслие (если это, конечно, не "враждебномыслие") не разъединяет людей, а соединяет нитями дополнительности, обогащает духовный климат семьи. Уважение к инакомыслию основа хороших отношений и у мужа с женой, и у родителей с детьми. Без такого уважения не может существовать ни нормальная, хорошая семья, ни нормальное демократическое общество.

В каждом человеке вспомним есть то, что мы любим, то, что терпим, и то, что не выносим. Совместимость это и тяготение к тому, что нравится, и "мирное сосуществование" с тем, что кажется нейтральным или не очень приятным. Несовместимость неуживание с тем, что не нравится, царапает, ощущается как неприятное.

Совместимость с достоинствами человека почти всегда несет в себе вкрапления несовместимости с его недостатками вернее, с тем, что нам кажется недостатком. Главное здесь именно "кажется" не то, что есть на самом деле, а то, что видится, ощущается, кажется хорошей черточкой или плохой.

У одних людей между совместимостью и несовместимостью идет острая вражда, и цепь их отношений рвется на звенья притяжений и отталкиваний. У других чаще у тех, кто терпимее и у кого недостатки слабее, совместимость перевешивает, и неизбежные уколы несовместимости ранят меньше, не очень затмевают хорошие отношения.

Эти отношения несут больше радостей, если люди ведут себя как бы по законам доброй двойной оптики: не дают себе привыкать к хорошим сторонам близкого человека и стараются, чтобы свои хорошие стороны не тускнели; чужие недостатки терпят и прощают, свои сдерживают, относятся к близкому как мать к ребенку, а к себе как отец...