Глава 2. Перенаселение.

В отдельном организме едва ли можно найти в нормальных условиях хоть один цикл с положительной обратной связью. Только жизнь в целом может предаваться этой крайности пока, как может показаться, безнаказанно. Органическая жизнь встроилась, как некая странная плотина, в поток рассеивающейся энергии вселенной, она "пожирает" отрицательную энтропию, захватывает энергию и растет за ее счет, а этот рост дает ей возможность захватывать все больше и больше энергии, и тем быстрее, чем больше она уже захватила. Если это не привело еще к чрезмерному разрастанию и катастрофе, то лишь потому, что безжалостные силы неорганической природы, законы вероятности удерживают размножение живых организмов в некоторых пределах, а также потому, что внутри отдельных видов выработались циклы регулирования. Как они действуют, мы увидим в следующей главе, где говорится об опустошении жизненного пространства Земли. Но в первую очередь надо обсудить безграничное возрастание числа людей, хотя бы потому, что очень многие явления, рассматриваемые в дальнейшем, вытекают из него.

Все блага, доставляемые человеку глубоким познанием окружающей природы, прогрессом техники, химическими и медицинскими науками, все, что предназначено, казалось бы, облегчить человеческие страдания, все это ужасным и парадоксальным образом способствует гибели человечества. Ему угрожает то, что почти никогда не случается с другими живыми системами, опасность задохнуться в самом себе. Ужаснее всего, однако, что в этом апокалипсическом ходе событий высочайшие и благороднейшие свойства и способности человека именно те, которые мы по праву ощущаем и ценим как исключительно человеческие, по-видимому, обречены на гибель прежде всего.

Все мы, живущие в густонаселенных культурных странах и тем более в больших городах, уже не осознаем, насколько не хватает нам обыкновенной теплой и сердечной человеческой любви. Нужно побывать в действительно безлюдном краю, где соседей разделяет много километров плохих дорог, и зайти незваным гостем в какой-нибудь дом, чтобы оценить, насколько гостеприимен и человеколюбив бывает человек, когда его способность к социальным контактам не подвергается длительной перегрузке. Одно незабываемое переживание довело это когда-то до моего сознания. У меня гостила американская супружеская пара из Висконсина. Это были профессиональные защитники природы, живущие в полном одиночестве посреди леса. Когда мы собрались ужинать, раздался звонок, и я раздраженно воскликнул: "Кого это еще там принесло!" Я не смог бы сильнее шокировать моих гостей, если бы совершил самый непристойный поступок. Что кто-то может реагировать на неожиданный звонок в дверь иначе, как радостью, это было для них скандалом.

Без сомнения, скученность людских масс в современных больших городах в значительной мере повинна в том, что в этой фантасмагории вечно меняющихся, накладывающихся друг на друга и стирающихся человеческих образов мы не можем больше разглядеть лик нашего ближнего Наша любовь к ближнему настолько разбавляется массой этих ближних, притом слишком близких, что в конце концов даже следов ее невозможно обнаружить. Кто хочет испытывать сердечные и теплые чувства к людям вообще, должен сосредоточить их на небольшом числе друзей; как бы ни было правильно и этично требование любить всех людей, мы так устроены, что не можем его исполнить Нам приходится поэтому делать выбор и тем самым в эмоциональном отношении "держать на расстоянии" множество других людей, несомненно, не менее достойных нашей дружбы. Зачастую одна из главных забот жителя большого юрода "Not to get emotionally involved" . Но в этом неизбежном для нас всех образе действий чувствуется губительное дыхание бесчеловечности: он напоминает американских плантаторов старого времени, вполне человечно обращавшихся со своей негритянской "дворней", но рабов на плантациях рассматривавших в лучшем случае как ценный домашний скот. Если это намеренное отгораживание от человеческого общения заходит достаточно далеко, то в сочетании с обсуждаемым дальше притуплением чувств оно ведет к тем чудовищным проявлениям равнодушия, о которых мы каждый день читаем в газетах. Чем больше скопление людей, тем настоятельнее для каждого необходимость "not to get involved", и вот, именно в самых больших городах грабежи, убийства и насилия могут происходить теперь среди бела дня на самых оживленных улицах, не вызывая вмешательства "прохожих".

Не ввязываться эмоционально (англ. ) Примеч. пер.

Дело не ограничивается тем, что скученность людей в тесном пространстве ведет к бесчеловечности косвенным образом вследствие истощения и распада отношений между людьми: скученность самым непосредственным образом вызывает агрессивное поведение. Из множества опытов над животными известно, что скученность усиливает внутривидовую агрессию. Кто не был в лагере для военнопленных или другом принудительном сборище людей, едва ли может себе представить, насколько возрастает в таких условиях раздражимость от малейшего пустяка. И если пытаешься сдерживаться и вежливо, т. е. дружелюбно, обращаться с собратьями по виду, которые не являются твоими друзьями, но с которыми приходится ежедневно и ежечасно сталкиваться, состояние это становится просто мучительным. Общее недружелюбие, наблюдаемое во всех больших городах, явно возрастает пропорционально плотности скопления людей в определенных местах. Например, на больших вокзалах или на автобусной станции в Нью-Йорке оно достигает устрашающей степени.

Косвенным образом перенаселение способствует всем тем расстройствам и явлениям упадка, о которых пойдет речь в следующих главах. Некоторые полагают, что с помощью надлежащего "кондиционирования" можно вывести новую породу людей, нечувствительных к дурным последствиям сколь угодно тесной скученности. Я считаю такой взгляд опасным заблуждением.