 |
|
Домой :: Виктор Франкл Часть I. Общий экзистенциальный анализ. В своей практике логотерапия идет на сопоставление экзистенции с духом. В своей теории она исходит из мотивации экзистенции через дух. Предвижу возражение, что этим сопоставлением существования с духом, включением личности в мир смысла и ценностей к человеку предъявляются слишком высокие требования. Не говоря о том, что подобного сегодня следует опасаться меньше, чем когда-либо, подобные опасения неверны уже в своем зародыше, потому что они основаны на устаревшем еще со времен Берталанффи принципе гомеостаза. В области нейрологии и психиатрии уже Курту Гольдштейну удалось доказать, что принцип "tension reduction" (снижения напряжения), на котором покоятся психоаналитические и психодинамические гипотезы, представляет собой исключительно патологический принцип; обычно для человека гораздо важнее выдерживать напряжение и стремиться к осуществлению ценностей, а не избегать их любой ценой. Находиться в полярном поле напряжения между бытием и долженствованием, войти в мир смысла и ценностей, быть востребованным ими вот что является существенным признаком человеческого бытия. Поскольку бегство от этих требований является признаком невротического существования, становится ясно, как энергично должна действовать психотерапия против этого типично невротического эскапизма, а не в угоду ему, пытаясь из преувеличенного страха нарушения гомеостаза удерживать больного от любого напряжения и стремясь избавить его от столкновения со смыслом и ценностями. Динамика, которая существует в полярном поле напряжения между бытием и долженствованием, в логотерапии, в противовес всей психодинамике, называется ноодинамикой. От первой она отличается в первую очередь тем, что в нее входит момент свободы: будучи раздираемым влечениями, я в то же время притягиваюсь ценностями, т. е. я могу сказать требованию той или иной ценности "да" или "нет", иными словами, я могу решить вопрос так или иначе. Момент свободного выбора действует не только в отношении кажущегося принуждения биологическими, психологическими или социологическими условиями, но и по отношению к ценностной возможности, которую надо реализовать. Чем более снижено напряжение, которое исходит из ноодинамики, тем более угрожаем и подвергаем опасностям человек. Основываясь на результатах исследования Карла Роджерса, Оллпорт объясняет: "Между моим Я и идеальным Я, между действительным существованием и желаемым, всегда существует здоровый разрыв. С другой стороны, слишком высокая удовлетворенность означает патологию". Нормальная корреляция между реальным образом самого себя и идеальным, утверждает он, характеризуется коэффициентом +0,58. Американские авторы на основании статистических исследований пришли к выводу о том, что смысловая ориентация человека может быть расценена как мерило душевного здоровья. В США в психологии господствуют два направления: механистическое и, как реакция на него, гуманистическое. Что касается первого, то оно держится на принципе гомеостаза, в то время как идеалом второго является самореализация (Гольдштейн, Хорни и Маслоу). Гордон Оллпорт указывает на то, что обычное понимание мотивации как попытки сменить состояние напряжения гомеостазом не определяет сущности стремления как такового. Фрейд представил "душевный аппарат" как нечто, чье "намерение" состоит в том, чтобы "справиться со всеми подступающими к нему раздражениями и возбуждениями", а архетипы Юнга построены также на принципе гомеостаза: человек предстает в его теории как некто, чье стремление выливается в реализацию как раз архетипно сформированных возможностей; в основе этого стремления, однако, лежит единственное намерение уйти от сильного воздействия или даже мести непрожитых архетипов и избежать вызванных ими напряжений. Шарлотта Бюлер с полным правом утверждает: "От самых ранних фрейдовских формулировок принципа удовольствия до последней современной версии принципа вывода напряжения и гомеостаза в качестве постоянной конечной цели всей жизненной активности понималось восстановление равновесия в индивидууме". Но уже сама Шарлотта Бюлер критикует фрейдовское толкование процессов приспособления, утверждая, что "в стремлении приспосабливающегося к равновесию реальность воспринимается негативно", тогда как в действительности "творящий претворяет свой продукт и труд в позитивно осознанную реальность" Принцип реальности, со своей стороны, находится на службе у принципа удовольствия, поскольку он представляет собой лишь простую "модификацию" принципа удовольствия, "которая также имеет целью удовольствие". Если мы приглядимся внимательнее, то сможем констатировать, что принцип удовольствия также представляет собой лишь простую модификацию, поскольку он служит высшему принципу, а именно принципу гомеостаза, т. е. тенденции поддерживать как можно более низкий уровень напряжения или восстанавливать его. Так же как воля к удовольствию подчеркивалась психоанализом в форме принципа удовольствия, так и воля к власти выделялась индивидуальной психологией в форме так называемого стремления к значимости. В случае адлеровского стремления к значимости речь все же давно идет не о влекомости человека к чему-то, что, подобно агрессивности выдвинутой Фрейдом на передний план подавленной сексуальности, можно было бы не принимать в расчет, а о желании, исходящем из "центра акта" личности. В закрытой системе "душевного аппарата", над которым господствует принцип удовольствия, нет места для того, что мы назвали волей к смыслу, который организует и направляет человека в мире. Эта концепция не должна быть ложно понята в волюнтаристском смысле. То, что мы говорим о "воле к смыслу", а не о "влечении к смыслу", отнюдь не означает восхваления волюнтаризма; скорее на этом пути не должен быть выпущен из поля зрения факт прямой (в первую очередь) смысловой интенции т. е. факт, что для человека от начала и до конца имеет значение смысл и не что другое, как смысл: если бы речь действительно шла о влечении, то человек реализовывал бы смысл лишь для того, чтобы избавиться от "жала" влечения и обрести равновесие. Однако тогда человек перестал бы действовать ради самого смысла и наша теория мотивации вышла бы опять на принцип гомеостаза. В то время как европейская критика логотерапии исходит насмешливыми замечаниями, такими как "взывать к воле", американская психиатрия давно уже перешла к тому, чтобы столь сильно подвергнутую в наших краях злословью волю возвести в подобающий ей ранг. Ведущий экзистенциальный психолог Нью-Йорка, Ролло Мэй, утверждает, что психоанализ поощряет тенденцию пациента к пассивности и вводит в соблазн того, кто не хочет рассматривать себя как решающую силу и считает ответственным за свои трудности любого человека, но только не себя. Свои едкие замечания он продолжает следующим образом: "Экзистенциальный подход вновь ставит во главу угла решение и волю" и заканчивает их глубокомысленно словами псалма: "Тот самый камень, который строители отвергли, стал краеугольным". А Джеймс С. Крамбаух и Леонард Т. Махолик, директоры Центра Бредли, пишут в своей работе, вышедшей в "Journal of Existential Psychiatry", что результаты их экспериментов подтверждают гипотезу о существовании воли к смыслу. Идея воли к смыслу не должна неверно толковаться как призыв к воле. Нельзя манипулировать верой, любовью, надеждой и фабриковать их. Никто не может ими командовать. Над ними не властна даже собственная воля. Я не могу хотеть ни верить, ни любить, ни надеяться, и, прежде всего, я не могу хотеть чего-нибудь хотеть. Поэтому бесполезно требовать от человека "хотеть смысла". Говорить о воле к смыслу значит заставить сам смысл вспыхнуть и предоставить воле хотеть его. Шарлотта Бюлер противопоставляет теории удовлетворения влечений теорию самореализации, делая такой вывод: "В настоящее время имеется в принципе два основных толкования главных тенденций жизни, крайне важных для психиатрии. Первое это точка зрения психоаналитической теории, следуя которой восстановление гомеостатического равновесия является единственной основной тенденцией жизни. Второе это учение о самореализации как конечной цели жизни". Но только в той степени, в какой человек реализует смысл, в той степени он реализует и самого себя: самореализация происходит тогда сама собой как результат реализации смысла, но не как его цель. Лишь существование, которое трансцендирует само себя, может реализоваться, в то время, как интендируя себя самое или самореализацию, оно упустило бы себя. К сущности человека относится стремление к упорядоченности, направленности на что-то, на кого-то, на идею или на личность. Шарлотта Бюлер совершенно справедливо замечает: "То, что на самом деле имели в виду последователи принципа самореализации, это стремление к раскрытию потенциальных возможностей". Действительно, в конечном счете все сводится к реализации собственных возможностей. Но давайте спросим все же самих себя, что стоит за всеми этими учениями, которые предлагаются сегодня современному человеку. То что он должен попытаться осуществить свои внутренние возможности или, как уже было сказано, выразить самого себя. С моей точки зрения, мотив, который скрывается за ними, направлен на то, чтобы уменьшить напряжение, которое вызывается разрывом между тем, чем является человек, и тем, чем он должен стать; напряжение, о котором мы можем также сказать, что это напряжение между реальностью, с одной стороны, и те ми идеалами, которые еще должны быть осуществлены, с другой; или, выражаясь иначе, напряжение между существованием и сущностью, между бытием и смыслом. Действительно, объявление о том, что человеку не надо заботиться ни о каких идеалах и ценностях, т.к. они представляют собой не что иное, как выражение самого себя, и человеку надо поэтому спокойно ограничиться тем, чтобы реализовать самого себя и свои возможности, такое объявление означает радостную новость; таким образом человек узнает, что ему совсем не нужно стремиться к реализации смысла или ценностей, так как все уже и так в порядке, все это уже имеется, по крайней мере в форме собственных возможностей, которые следует реализовать. Императив Пиндара о том, что человек должен стать тем, что он есть, лишается, таким образом, своего императивного характера и превращается в индикативный тезис, который звучит так: "Кем бы человек ни должен был стать, он уже этим является ! И именно поэтому ему не нужно заботиться ни о каких идеалах, то есть, образно выражаясь, ему не надо стремиться к звездам, чтобы вернуть их на Землю, ведь посмотри: Земля сама звезда..." И вздох облегчения проходит по рядам обывателей, которые в своей псевдоморальности почувствовали себя неуютно! Но мы-то знаем, что напряжение между бытием и смыслом неотменимо коренится в сущности человека. Напряжение между бытием и долженствованием составляет особенность человеческого существования как такового, и поэтому оно является непременным условием душевного здоровья. Исследования, проведенные в США, показали, что основное понятие логотерапии смысловая ориентированность является превосходным критерием психического здоровья. Но и в более глубоком смысле разрыв между бытием и долженствованием, между бытием и смыслом является существенным для человеческого бытия в целом. Не могут и не должны в одном таком конечном существе, как человек, совпадать и согласовываться существование и сущность. Напротив, смысл должен всегда опережать бытие лишь тогда смысл может быть тем, чем он должен быть: он должен идти впереди бытия! Существование же, наоборот, остается замкнутым на себе самом, поскольку оно не трансцендирует себя самое, выходя за рамки себя в направлении на что-то вне себя. В Библии сказано, что во время странствия израильского народа по пустыне Бог в виде облака шел впереди своего народа. И я не могу найти другого толкования этой истории, чем следующее: смысл (сверхсмысл, как я его обычно называю) предшествовал бытию так, что последнее следовало за первым, а первый увлекал за собой последнего. Но давайте спросим себя, что бы произошло, если бы Божья милость не шла впереди израильского народа, а находилась бы среди народа. Совершенно очевидно, что облако было бы никак не в состоянии провести народ Израиля через пустыню и привести его к цели, а покрыло бы все туманом; никто не нашел бы правильного пути, и израильский народ заблудился бы. Если мы признаем эту экзистенциальную динамику, то сможем очень хорошо различать два человеческих типа, которые я хотел бы обозначить терминами "лидеры" и "миротворцы". Лидеры призывают нас осознать все ценности и смысл, они взывают к нашей воле, к разуму. Миротворцы же, напротив, пытаются освободить нас от тяжести всякого столкновения со смыслом. Лидером, как известно всем, был Моисей: он ни в коем случае не стремился успокоить совесть своего народа, напротив, он взывал к ней. Он дал своему народу десять заповедей, спустившись с горы Синай, и не старался уберечь его ни от столкновения с идеалами, ни от знания о плетущейся за ними реальности. Для миротворца важнее всего внутреннее равновесие, которое ни в коем случае не должно быть нарушено и ради сохранения которого не только позволены все средства, но и весь мир денатурируется и низводится лишь до средства, будь это средство удовлетворения влечения или же самореализации, умоления потребностей, укрощения сверх-Я или раскрытия архетипа. Так или иначе, человек примиряется с самим собой человек "уравновешивается". Что неоспоримо так это факты. А факт заключается в том, что идеалов достигает меньшинство; стало быть, почему мы должны из-за них беспокоиться, почему мы должны быть иными, чем средний человек? Зачем нам стремиться стать идеальными давайте останемся нормальными! Шарлотта Бюлер полагает, что функционирование здорового организма зависит от чередования тенденций разрядки напряжения и возрастания напряжения. Спросим себя, а не существует ли для этого назовем его онтогенетического ритма также филогенетического аналога. И разве не указал Шопенгауэр на сменяющее друг друга господство то нужды, то скуки, как это проявляется на историческом и общественном уровнях? Периоды нужды и эпохи скуки сменяют друг друга, пусть и не так, как в случае со "здоровым организмом" в постоянном чередовании, а в следовании друг за другом. Да, мы хотели бы даже позволить себе утверждение, что человек в "гомеостатические" времена (как, скажем, во времена "общества благосостояния") добровольно принимает на себя нужду в качестве противовеса. Гелен, который тоже придерживается точки зрения, что "гнет нужды антропологически имеет, вероятно, необычайное значение", в этой связи объясняет, что "если бы можно было представить себе выход, то это мог бы быть только аскетизм". Мы не можем согласиться лишь с тем его тезисом, "что почти из всех элементов христианской религии аскетизм не был секуляризирован", так как нам кажется, что спорт является тем фактором, который взял на себя миссию подвергать организм периодическому стрессу и помогать людям, живущим в обществе благосостояния, создавать ситуации искусственной и быстро преходящей нужды. Еще более сомнительным, чем расхожие мотивационные теории, является их практическое применение в психической гигиене. Оно ошибочно уже постольку, поскольку исходит из неверного принципа, состоящего в том, чтобы не допускать возникновения малейшего напряжения в человеке; одним словом, в их основе лежит преклонение перед принципом гомеостаза, чтобы не сказать "принципом нирваны" (Фрейд). Однако человек нуждается на самом деле не в состоянии, свободном от всякого напряжения, а, напротив, в определенной здоровой дозе напряжения, какое вызывается его востребованностью и загруженностью благодаря присутствии в его жизни смысла. Однако общество благосостояния испытывает недостаток напряжения; получается так, что современному человеку в сравнении с прежними временами недостает нужды и напряжения, так что он в конце концов разучился выносить и то, и другое. Его способность выносить фрустрацию понизилась, он разучился отказывать себе. Но именно в этой ситуации человек начинает искусственно создавать напряжение, которое задолжало ему общество; он создает себе напряжение, которое ему необходимо. И вот человек, живущий в обществе благосостояния, начинает добровольно ограничивать себя, добровольно отказываясь от чего-либо или намеренно создавая ситуацию нужды. В обществе излишеств он начинает создавать, так сказать, "островки аскетизма", именно в этом я вижу функцию спорта: он является современным, светским аскетизмом. Американские профессора жалуются на то, что современные студенты отличаются глубочайшей апатией: "Почти на каждом университетском кампусе от Калифорнии до Новой Англии апатия студентов была темой обсуждений. Эта тема наиболее часто затрагивалась во время наших дискуссий с преподавателями факультетов и студентами". Профессора США высоко держат идеал свободы; но свобода, которую они имеют в виду, негативна и нуждается в дополнении позитивной идеей, а именно идеей ответственности. Когда же наконец будет воздвигнута в дополнение к статуе Свободы на восточном побережье статуя Ответственности на западном побережье? В США психоаналитики жалуются на то, что они начали сталкиваться с новым типом невроза, чьим отличительным признаком является недостаток инициативы и интереса. По-видимому, человек так же плохо переносит продолжительное отсутствие трудностей в психологическом плане, как и абсолютную невесомость в физическом смысле, и, по-видимому, ему столь же трудно существовать в лишенном смысла пространстве, как и в безвоздушном. Известно, что полная изоляция от сенсорных раздражителей, как это происходит в ходе экспериментов, являющихся частью подготовки к космическим полетам, приводит к обману чувств. Исследования, проведенные в университетах Йеля и Гарварда, показали, что причиной сенсорного голода является "не отсутствие раздражителей органов чувств само по себе, а отсутствие осмысленных раздражителей". Оказывается, элементарная потребность в смысле может быть прослежена у человека вплоть до биологических основ существования. Лейтмотив логотерапии, прокладывая мост между значениями слов "дух" и его "смысл", звучит как фуга: дух требует смысла, ноос логоса, а ноогенные заболевания логотерапевтического лечения. Наряду с ноогенными неврозами существуют не только психогенные, но и описанные мною соматогенные псевдоневрозы. Я упомяну лишь агорафобии, за которыми скрывается гипертиреоз; клаустрофобии, в которых скрыта латентная тетания и симптомы деперсонализации, а также психодинамические синдромы, за которыми скрывается недостаточность коры надпочечников. Поэтому не может идти и речи о том, что логотерапия является в своей теории спиритуалистичной, а в своей практике моралистичной. Подобное можно было бы адресовать скорее психосоматической медицине. В самом деле, телесные заболевания не занимают в жизни того постоянного места и не оказывают того воздействия на духовную жизнь, которое ему приписывает психосоматическая медицина. Тело человека ни в коем случае не является достоверным зеркальным отражением его духа это касается также и "одухотворенного" тела; тело же "падшего" человека если и является зеркалом, то разбитым, искажающим зеркалом духа. Конечно, любая болезнь имеет свой "смысл"; но действительный смысл болезни лежит не в "почему" болезни, а в "как" страдания, в отношении больного к своей болезни, в его точке зрения на свою болезнь, в том, как он с ней справляется. Является ли логотерапия в своей практике моралистичной? Она не является таковой уже по той простой причине, что смысл не может быть выписан по рецепту. Врач не может дать жизни пациента смысл. Смысл в конечном счете вообще не может быть дан, а должен быть найден. Логотерапия не решает вопрос о смысле или его отсутствии, о ценности или ее отсутствии, ибо не логотерапия, а змий в райском саду обещал человеку, что он сделает его "подобным Богу, способным распознавать добро и зло". |
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||
|